Игорь Башкиров: «В «Красный Бор» я пришел благодаря медведям»

Промыслом Божиим довелось мне жить в интересном месте: дом, где я вырос, стоял на краю глубокого оврага, по которому течет река Витьба. По этому оврагу можно было выйти за город, к ее истоку, где, по стечению обстоятельств, находилась дача моих родителей. В те благословенные СССРовские времена овраг был полностью покрыт старым лесом, из-за кустов не было видно реки, и, самое главное, там не было людей. Здесь в экскурсиях с Димой Шамовичем мы проводили все свое свободное время. Наблюдали за многочисленными видами птиц, бобрами, сбежавшими нутриями, искали гнезда, а став постарше, пытались охотиться. Там же делали свои первые попытки заниматься соколиной охотой.

В своих поисках поздним зимним вечером забрели мы однажды в Ботанический сад, который находился на противоположном берегу реки. Там в окне двухэтажного здания увидели чучела птиц и плакаты с их изображениями. Тогда в этом здании находилась научно-исследовательская лаборатория Витебского пединститута с кабинетом орнитологии на первом этаже. Сейчас здесь церковь, в которой я и крестился. Как раз в то время меня мучил вопрос, где обучаются будущие орнитологи, и, судя по косвенной информации из книг, это мог быть биофак института. Пришла мысль постучать в окно и спросить, как это на самом деле. 

Так мы познакомились с Владимиром Петровичем Козловым, специалистом по куликам, позже – с Виктором Петровичем Бирюковым, специалистом по водоплавающим.  Наши визиты в лабораторию приобрели регулярный характер. Познакомившись поближе и узнав про нашу тягу к хищным птицам, нас свели с Владимиром Валентиновичем Ивановским.

Владимир Валентинович направил наши бессистемные поиски в верное русло. Теперь мы проверяли старые гнезда хищников, кольцевали птенцов, делали замеры и собирали различный биоматериал, другими словами, занимались наукой. Он же помог нам с библиографией по соколиной охоте. Выписанные по МБА книги помогли нам от теории и желания заниматься соколиной охотой перейти к практике. В ту пору в стране не свирепствовал оголтелый гуманизм, люди были добры и не заморочены «любовью к природе», мозги их были чисты, и на мир они смотрели трезво. Обучая своих птиц, мы носили их по оживленным местам, рынкам и улицам, возили в общественном транспорте, по ночам ловили им на чердаках голубей, и никто, включая милиционеров, не задавал вопросов.

Перед моим уходом в армию Ивановский познакомил нас с Игорем Ивановичем Бышневым, который приезжал к нам снимать ремеза, болотного луня и других птиц, чьи гнезда  мы находили на большом заболоченном карьере на краю города. А позже Игорь «сосватал» меня на несколько месяцев в Березинский заповедник, где я работал гидом в музее.

Волей случая в охотхозяйство «Красный Бор» я попал благодаря медведям. 

Давным-давно, когда в Красноборской пуще практически не было людей, здесь проводил свои научные изыскания доктор биологических наук Вадим Евгеньевич Сидорович, наставник моего друга Дмитрия Шамовича, который однажды пришел в охотхозяйство «Красный Бор» развивать экотуризм. 

Примерно в то же время в нашей стране немецкая телекомпания снимала фильм о Чернобыле и искала новую площадку для съемок фильма о медведях. Игорь Бышнев посоветовал им Красный бор. Николай Николаевич Воробей идею поддержал. Согласившись помогать в этом проекте, я нежданно-негаданно на два года попал в штат охотхозяйства.

Этот фильм под названием Home alone («Одни дома») показывали по каналу National Geographic. Изначально в кадре вместе с медведями должен был быть человек, но, изучив вопрос, концепцию мы поменяли. Перед приездом медвежат я стал читать литературу и наткнулся на книгу Валентина Пажетнова, в которой он описывал свой опыт возвращения медвежат в дикую природу. Долго не раздумывая, мы с Димой поехали в гости – узнали, что ничего сложного в «воспитании» медведей нет, это мировые ребята, болезням не подвержены, и успокоились. И немцев убедили, что снимать надо по-другому.

Сюжет получился такой: медведица попала под машину и погибла, осталось два медвежонка – Паша и Маша, и они вынуждены выживать в лесу. Поэтому меня в кадре не было, я только заменял медвежатам «мамку», кормил, контролировал, водил в лес на прогулки. Для фильма мы создавали всякого рода природные ситуации. Например, вели их на ягодники, в чернику-клюкву, купаться. Купили пчел, отыскали поваленную сосну, где с одной стороны было дупло дятла – вырубили отверстие с другой, закадровой, засунули туда соты и закрыли. Пчелы, естественно, начали вылетать через дупло, медведи почуяли запах меда – и пошли «курочить» трухлявое дерево.

Совершенно случайно выяснилось, что у медведей необычная реакция на цинковую мазь: если ею намазать дерево, то они начинают об него тереться. Знаете, как дикий медведь оставляет метку? У него на холке есть железа, выделяющая секрет. Он становится на задние лапы спиной к дереву и трется, втирая выделения железы в кору. Чем крупнее и выше медведь, тем выше его метка. И у волков похоже: чем выше задрал ногу, тем больше кобель. Мы это «открытие» взяли на вооружение и сняли уникальные кадры, как медведь оставляет метку. 

Потом купили живую щуку, килограмма на три, опустили ее в речку, на мелководье, за изгибом реку загородили, чтобы рыба не удрала и чтобы сетка не попала в кадр. Привели медведей – и началась рыбалка! В итоге выловили они эту щуку. И слопали…

Для классической истории о «разгроме» пасеки приобрели улей, уже настоящий, под осень, чтобы нас самих пчелы не заели. Пашка, немного помучившись, разломал-таки  улей и наелся меда и пчелиного яда по самые уши. 

Организовывали встречи медвежат с различными животными и птицами в природе. Например, жил у нас подбитый канюк. Посадив птицу на выворотень, привели к нему медведей знакомиться.

Другой наш герой, поросенок Фунтик, участвовавший в съемках фильма о Чернобыле, тоже был задействован. Медведи с ним играли в догонялки. Фунтик бегал слабо, но всегда отрывался, ныряя в критический момент в пруд. 

Тогда же у нас в вольере жило несколько волков, включая ручного по кличке Тэр. С ручным волком мы ходили в лес, а волчью стаю снимали в большом вольере.
Когда медведи подросли и фильм в основном был снят, у меня появилось свободное время, и я стал ездить на базу, где вместе с егерями занимался хозработами. Собственно, и прижился там. По окончании проекта моих Пашку с Машкой отдали в частный зоопарк при Молодечненских электросетях, а меня взяли в егеря. 

Строительство искусственных гнезд в рамках проекта «Дом для орла»

Егерское дело было для меня в новинку, но благодаря опыту старших товарищей и собственной пытливости я стал быстро постигать новое для себя направление. Современные технологии позволяли найти на просторах интернета недостающие знания, заказать необходимое снаряжение, о котором в здешних местах никогда не слыхивали. Так удалось поднять на новый уровень охоту на лося на вабу, на тетерева на токах, познакомиться с вабой волков и в свое время выйти в лидеры в капканном лове волков. 

Не имея никакой возможности заниматься соколиной охотой, к которой я ощущал неистребимую тягу, а также испытывая информационный и эмоциональный голод, я занялся переводами иностранной литературы по этому вопросу. Опыт переводов и поиска в интернете позволил в свое время найти, заказать в США и перевести книгу аляскинских волчатников. 

Постепенно я стал помогать, а впоследствии заменил в загонах старших егерей. Физическая закалка, полученная в прежние годы в походах по лесам Витебщины, позволила тропить волков, не останавливаясь ни на минуту, что позволило сократить время загона и гарантированно добыть всех офлаженных волков.

Игорь Башкиров представляет Беларусь в ОАЭ на фестивале, посвященном соколиной охоте

На фестивале в ОАЭ. Механическая птица, объект охоты...

Развиваясь таким образом, к настоящему времени мы освоили практически все виды охот, практикуемые в Беларуси. Для каждого вида охоты у нас имеется необходимое снаряжение, опыт, собаки и природная среда. Единственное, чего, как мне кажется, не хватает и что бы могло стать «вишенкой на торте» – это соколиной и конной охоты. Причем речь здесь не о стрельбе с лошади, а исключительно как о средстве перемещения. В любом виде охоты на первое место выходит факт добычи. Эти два вида охот для тех, кому добыча неважна, для тех, кто хочет отдохнуть душой, для тех, кто хочет растянуть радость общения с природой на целый день, не ограничиваясь несколькими часами.  Когда три живых существа – конь, человек и птица, – соединившись в одно целое, решают одну задачу, и человек при этом не сторонний наблюдатель, а непосредственный участник действа, теснее связи с живым миром трудно придумать.

Представители туристических компаний IATI и «Баки турс» (региональный директор Татьяна Монич и начальник отдела приема Юлия Дубицкая) обсуждают вопросы соколиной охоты для представителей стран Ближнего Востока с егерем охотхозяйства «Красный Бор» Игорем Башкировым. Сентябрь 2017 года

Записала Наталья Плыткевич

Апрель 2018