Степан Габрусенок: «Должностные обязанности не изменились, только в разы вырос объем бумажной работы!»

Четыре поколения моей семьи, включая меня, тесно связаны с лесом. Поэтому и мой профессиональный выбор неудивителен: дома постоянно велись тематические разговоры, с ранних лет отец брал меня с собой на охоту – и я окончил Полоцкий лесной техникум с «красным» дипломом, поступил в Белорусский государственный технологический университет на специальность «лесное хозяйство». К моменту прихода в охотхозяйство «Красный Бор» отработал пару лет охотоведом в Верхнедвинском лесхозе.

Как я уже сказал, в октябре 2006 года пришел на должность охотоведа в «Красный Бор». В то время площадь охотугодий составляла 58,6 тысячи гектаров, штат был 17 человек, из них только 6-7 егерей, остальные – трактористы и сторожа. Из техники было 3-4 трактора. Егеря активно участвовали в посевных работах. Временами получалось так: днем сеют-пашут, а ночью организуют охоту. И не роптали. Поначалу ездили на мотоциклах.

Что тогда подразумевала должность охотоведа? Организацию биотехнических мероприятий, подкормки, проведение охот – в принципе то же самое, что и сейчас. Только объемы этой деятельности изменились.

Еще одно отличие – в разы вырос объем бумаг. Раньше зимой провел учет копытных, оформил – и забыл. Сегодня постоянно идет круговорот бумажных отчетов. Квартальные, полугодовые, годовые – а некоторые данные требуется сдавать еженедельно.

В ноябре 2009 года я стал заведующим охотхозяйством и проработал на этой должности семь лет, до ноября 2016 года. Площадь хозяйства за это время увеличилась более чем в два раза – до 136 тысяч гектаров, штат и объемы выросли. Только егерский состав – 18 человек.

Увеличился поток иностранных гостей, приезжают практически из всех европейских стран: Франции, Германии, Австрии, Чехии, Польши, стран Балтии, а также из ЮАР, Саудовской Аравии, Китая. По опыту прошлых лет могу сказать о предпочтениях охотников: французы едут преимущественно на птицу – вальдшнеп, глухарь, тетерев; немцы и австрийцы больше интересуются копытными: лось, олень.

Когда не такими сложными были ветеринарные правила, то тушки вальдшнепа зарубежные охотники забирали с собой. Били его очень много, у них это большой деликатес. А весенние охоты, к примеру, во Франции запрещены – вот и ехали к нам по весне за деликатесным «мясом». Сегодня можно вывозить только шкурки – после специальной обработки, которую мы проводим в обязательном порядке. Что же касается копытных, то вывозить разрешено только трофеи – рога с черепом и шкуры, мы их тоже соответствующим образом готовим. Руководствуемся ветеринарно-санитарными правилами, за все время – ни одного нарекания.

Когда не везде еще было покрытие мобильной связи, егерский состав был обеспечен радиостанциями, и в любой точке хозяйства общались только через них. На данный момент все егеря оснащены транспортом, связью, служебным оружием, спецсредствами для задержания браконьеров, дневной и ночной оптикой, тепловизионной. У каждого егеря есть собака, работающая по крови.

До выпуска оленей из вольеров на волю у нас активно проводились загонные охоты, но с 2009 года мы их прекратили, дабы не создавать стрессовую ситуацию для зверя и не выгонять из леса. Соответственно, поменялась и позиция по собакам. Раньше в хозяйстве держали лаек и гончих. А как перешли на индивидуальную охоту, то и собаки уже должны быть те, которые работают по крови, ищут подранков. Поэтому у каждого егеря находится на воспитании одна собака, исходя из его увлечений, а вторая – по крови. Это баварская кровяная гончая, ганноверская кровяная гончая. Вот смотрите, подрастает наш «ганноверец» Тигрус (по документам), или в работе – Шерхан. Он содержится у меня дома. Использовали когда-то и дратхаара, был у нас отличный пес практически с момента образования хозяйства, но «вышел на пенсию». Есть сегодня и легавые, и гончие по зайцу – но уже не так много.

Основными объектами охот раньше были кабан и лось, но в связи с наращиванием численности оленя и лани упор сегодня делаем на оленя, лань и лося. Конечно же, развиваем и трофейную охоту.

Когда курс белорусского рубля к российскому был ниже, то много охотников-россиян приезжало  за мясом, наши цены выглядели для них более привлекательно. Местные, белорусы, тоже приезжают в основном за мясом, а также за птицей и пушниной: куницей, белкой, лисицей, волком. Для них это дополнительный приработок, хотя сейчас пушнина не так ценится, как раньше.

Первая наша гостиница была рассчитана на восемь мест, принимали охотников небольшими группами. В 2007 году в охотхозяйстве открылся отдел туризма, но туризм был исключительно охотничьим. Пытались изначально развивать и экотуризм, но с ним оказалось сложнее. Сейчас опять вернулись к этой теме.

Каждая охота – это отдельная история! Мы всегда проводим строгий инструктаж, стараемся, чтобы не случалось особых курьезов.

Сверхъестественных запросов, которые мы не смогли бы выполнить, нам пока еще не встречалось.

Хотя капризы бывают всякие: кто-то, к примеру, охотится только пешком, вот и ходим с ним десятки километров. Возраст охотников? Чаще предпенсионный и пенсионный – до пенсии они работают и зарабатывают, а после пенсии тратят. Самому «возрастному» охотнику, которого я помню, было 86 лет. В прошлом году приезжал житель Лихтенштейна, у которого три искусственных сустава и отсутствовал один глаз. В итоге все добыл: и лося, и оленя!

Хотя в позапрошлом году попался очень капризный австрийский турист. Он мысленно нарисовал себе картинку идеальной охоты на току: приходит – глухари сидят в рядок, и он выбирает, как по каталогу. Кто-то, видимо, посоветовал ему: выбирай крупнее. И он начал капризничать: мелкие, не подходят, не буду стрелять – так ничего не добыл, хотя птицы токовали каждый день.

Интересный случай произошел два года назад: зубры откопали гранату времен Второй мировой войны. Звонит Александр Каштальян, который наблюдал за животными: что делать? Пришлось вызвать саперов. Отправились с ними на УАЗике, они взяли гранату, и вместе со всем этим «добром» мы тронулись по ухабам. Незабываемые впечатления, скажу я вам! Доехали, саперы положили опасный груз в специальный контейнер – мелкие вещи, оказывается, взрываются на полигоне централизованно.

Сколько лет прошло – а эхо войны не умолкает и по сей день. Наша земля обильно полита кровью предков! Потому-то и воздвигаем мы памятники сгоревшим в пожарах той страшной войны, чтобы не забывать.

Дай Бог нашим детям мирного неба над головой!