Нужен ли Дед Мороз Беловежской пуще?

  Каждый год резиденцию белорусского Деда Мороза посещают 150 тысяч человек. Эта цифра сама по себе впечатляет, но если учесть, что львиная доля визитов проходится всего на несколько недель, не может не возникнуть вопрос: насколько подобное внимание идет на пользу заповедному лесу? 

  Начнем с экономической составляющей, поскольку без нее никуда: при стоимости билета от 7 до 8,5 рубля нетрудно подсчитать, что ежегодно национальный парк только на них зарабатывает примерно 600 тысяч долларов. Если прибавить к этому сопутствующие услуги (питание, сувениры и т.д.), становится понятно, что для природоохранного учреждения это немалый доход, в особенности зимой, когда количество туристов повсюду неизбежно уменьшается. 

Стоит ли удивляться, что столь успешный проект пришелся по душе и другим особо охраняемым природным территориям. Новогоднюю анимационную программу предлагает, например, Республиканский ландшафтный заказник «Налибокский», а Березинский биосферный заповедник подошел к делу еще основательнее: вот уже второй год он занимается развитием на своей территории так называемого мифологического туризма. Самая разная фольклорная нечисть получила здесь «прописку». Время покажет, принесут ли эти усилия такую же экономическую отдачу.

Тем временем критика в адрес Березинского биосферного заповедника за «непрофильную деятельность» уже раздается. Ее суть сводится  к тому, что на подобных территориях следует показывать естественные ландшафты, редких животных и растения, а не развивать мифологический туризм. Беловежской пуще в этом плане проще возразить, поскольку она является национальным парком и по определению должна быть больше открыта для посетителей. Однако нельзя не признать, что претензии этого леса на статус первобытного плохо согласуются с подобными «аттракционами». Не говоря уже о том, что в массовом сознании белорусов национальный парк все прочнее ассоциируется именно с Дедом Морозом, а не с уникальным природным наследием.

  К тому же его поместье расположено в самом центре Беловежской пущи. 5–8 тысяч человек в день уже одним своим присутствием создают серьезную антропогенную нагрузку. Оценивать ее должны специалисты, однако возникает вопрос: почему нельзя было разместить резиденцию ближе к границам национального парка? Все же преувеличивать ущерб не стоит: даже такое количество людей, сконцентрированное на небольшой территории, да еще в зимнее время, когда у большинства обитателей пущи сезон размножения еще далек, вряд ли способно доставить им серьезные неудобства. Исключение составляют разве что автобусы и личные автомобили, под колесами которых могут гибнуть животные. 

Одним словом, особых причин волноваться за сохранность заповедной природы пока нет. Любая возможность заработать для белорусских ООПТ – как манна небесная. Остается решить, насколько подобная деятельность укладывается в представление о том, каким должен быть настоящий национальный парк (наверняка у каждого читателя оно свое).