Золотая осень в Вильне, или Мои ассоциации

Этот город полон сюрпризов!

В лабиринте его улочек, казалось бы, знакомом до каждого поворота, всегда отыщется нечто, способное затронуть тонкие струны души, повести за собой подобно нити Ариадны.

Дрейфуя во время праздной прогулки по Вильне, неожиданно для себя ты нанизываешь все новые и новые жемчужины в свое ожерелье ассоциаций.

Респектабельный блеск шикарных витрин и нарочитая небрежность брусчатки мостовых, медленной рекой плывущих в Старом городе; романтичные уголки, в которых ты остаешься наедине с собой и со временем, и разношерстные толпы бесцеремонных туристов, готовые подхватить и увлечь тебя суматошным экскурсионным потоком. Предупредительные официанты в ресторанах – квинтэссенция вежливости, и такие же, как в Минске, лихие и бесшабашные водители на дорогах.

Возвышенные барокко и готика богатых храмов – и патина трещин на домах чуть в сторону от центра города, как сеть морщинок у глаз коренного виленца.

Величественный кафедральный собор – Катедра, где звучит возвышенная органная музыка, растворяющая душу и трогающая до слез, и сакральное место на Кафедральной площади с написанным по кругу словом stebuklas («чудо» по-литовски), где принято загадывать желания.

О, если бы в жизни все было так просто: загадал, крутанулся по часовой стрелке – и тут же загаданное сбылось! Тогда бы к тому stebuklas’у наверняка стояли длиннющие очереди.

Помните легенду о происхождении города?

Волк, предвестивший Вильне грядущую славу, и славный Гедиминас, основавший город

Это город воспоминаний, город ассоциаций.

Чинная Ратуша, застегнутая наглухо, на все пуговицы. Вспоминаю, как десять лет назад в Ратуше хор величественно исполнял Ave Maria для нас, участников водного путешествия по следам экспедиции графа Тышкевича, пропахших дымом костра и вымокших под дождем, по-спортивному одетых в кроссовки и ветровки, – тогда меня не оставляла мысль о несоответствии происходящего.

Это город поэтов. Мицкевич, устремленный в свои поэтические дали.

И снова воспоминания. Рассказ директора музея Адама Мицкевича Римантаса Шална – вовсе не о поэте «несчастной любви», каким тогда был Мицкевич в моих глазах, а об амурных подвигах и многочисленных победах Адама на любовном фронте. Герой-любовник?! Разрыв шаблона...

Готика Святой Анны, по легенде, поразила в самое сердце Наполеона. К костелу Святой Анны примыкает костел бернардинцев, Святого Франциска и Святого Бернардина, сооружение оборонного типа.

…Первопечатник Франциск Скорина, мятежник Кастусь Калиновский, композитор Станислав Монюшко, историк и секретарь «Нашей Нивы» Вацлав Ластовский, «песняр» Янка Купала – список «слынных» белорусов, отмеченных мемориальными знаками в Вильнюсе, можно продолжать и продолжать.

«Литовский дивертисмент»

И снова ассоциации. Иосиф Бродский напомнил о себе мемориальной вывеской на старом доме:

Время уходит в Вильнюсе в дверь кафе,

провожаемо дребезгом блюдец, ножей и вилок,

и пространство, прищурившись, подшофе,

долго смотрит ему в затылок.

Кафе «Неринга», о котором писались эти строки, сегодня все так же модно и тусовочно. Здесь та же замечательная котлета «по-киевски» и совершенно сумасшедшая аура. С моей литовской подругой Беатой мы любим это место.

...С Беатой мы как-то перед Вигилией ездили в костел Святого Духа за оплатками. Сегодня этот костел полон людей: воскресная «имша»!

Я внимаю звукам органа и любуюсь фресками…

Сверни с проезжей части в полу-

слепой проулок и, войдя

в костел, пустой об эту пору,

сядь на скамью и, погодя,

в ушную раковину Бога,

закрытую для шума дня,

шепни всего четыре слога:

– Прости меня.

Это снова Бродский – об этом Свято-Духовом костеле. И снова – в цель!

Перед входом в костел Святого Игната молодой афроамериканец, держа в руках карту города, спрашивает: «Это действительно костел Святого Игната?» – и, услышав утвердительный ответ, радостно заходит внутрь с женой и дочерью.

Надо отметить, что все виленские костелы воскресным утром полны народа. Вера? Устои? Традиции?

Три десятка костелов, около 15 православных церквей, староверческий храм, две протестантские кирхи, синагога и караимская кенасса – такова сегодняшняя духовная Вильня. В ней мирно уживаются все конфессии. В ней жива вера!

Острая брама

Для меня Вильня начинается отсюда, и по возможности в своих прогулках я всегда нахожу минутку поклониться иконе Матери Божией Остробрамской.

Рядом – и католики, и православные.

На городских воротах со внешней стороны – «Погоня», исторический герб Великого княжества Литовского, ныне – герб Литвы. И опять ассоциации, строки Бродского:

Драконоборческий Егорий,

копье в горниле аллегорий

утратив, сохранил досель

коня и меч, и повсеместно

в Литве преследует он честно

другим не видимую цель.

Кого он, стиснув меч в ладони,

решил настичь? Предмет погони

скрыт за пределами герба.

Кого? Язычника? Гяура?

Не весь ли мир? Тогда не дура

была у Витовта губа.

Экстазы Святой Терезы

В костеле Cвятой Терезы замечательная акустика.

Здесь царит стиль раннего барокко – «сладкий, вычурный, своеобразный». Его создатели не побоялись признать, что божественное можно познать через транс, через экстаз. При виде чего-то необыкновенного, возвышенного, прекрасного, считали они, забываешь о своих житейских проблемах и соединяешься с Богом. 

Интересны фрески, которыми украшен костел, – изображение святой Терезы с кровоточащим сердцем – работы Шимона Чеховича «Экстазы Святой Терезы».

Когда комиссия ЮНЕСКО приезжала решать, вносить ли город в Список всемирного наследия, то искренне восхитилась: столько тончайшей резьбы по дереву! Умение местных мастеров вести резьбу по дереву тогда тоже внесли в Список всемирного наследия.

Свято-Духов монастырь

…В первой половине XVI века православных храмов в Вильне было в два раза больше, чем костелов. Что же происходило дальше? Посмотрите: Эстония и Латвия – англо-евангелистские страны, Литва – католическая. Первые – купеческие. А здесь осели иезуиты, открыли коллегиум и университет. После Брестской унии в городе не осталось ни одного православного храма, королевский указ 1596 г. запрещал строительство православных церквей. Но что-то произошло из ряда вон выходящее. Две женщины, которым принадлежала эта земля, сестры Феодора и Анна Волович, просят разрешения возвести православный храм и получают согласие при условии, что храм не будет напоминать крепость. Он сооружен в форме латинского креста. Это барокко, созданное Яном Глаубицем.

Никогда не разрушался, был какое-то время единственным действующим православным храмом в Вильне, и даже при Советской власти здесь проходили службы. Поздние перестройки и реконструкции лишили храм «слишком католических» барочных украшений.

Святыня посвящена знаменитым виленским мученикам. Кунец, Круглец и Нежила – их православные имена Антоний, Иоанн и Евстафий – богатейшие люди, самодостаточные, приближенные князя Ольгерда. Сидели рядом с князем, ели «первую ложку», пробуя, не отравлена ли пища. Они приняли мученическую смерть, и князь не воспротивился убийственной воле язычников. Почему, остается загадкой.

Это произошло в 1347 году, а в XV веке Константинопольская церковь объявляет их святыми. Мощи святых покоятся в раке в церкви.

«Капялюш гжэчна здыме прыстойны касцёл Казіміра»…

Первый барочный храм города – костел Святого Казимира. Иезуитская цитадель с необыкновенной акустикой, на долю которой выпали суровые испытания.

В 1840 году здание было переделано по православным канонам, освящено в честь Николая Чудотворца и превращено в кафедральный собор города, фасад его перестраивал Николай Чагин (т.н. «чагинское рококо»). Достоевский, говорят, молился здесь, это был собор его святого. После Первой мировой войны храм был возвращен католикам. А в советское время в нем располагался... музей атеизма.

Костел Святого Казимира днем...

... и вечером!

Сегодня здесь проходят бесплатные концерты. Зал переполнен, люди охотно идут слушать органную музыку.

Университет и сознание

Виленский университет на протяжении веков воспитывал элиту ВКЛ и Речи Посполитой.

На теологическом факультете обучались католики, а на философском – дети людей разных национальностей и различного вероисповедания, обучение длилось 8 лет.

XVII–XVIII века – время споров, дискуссий. Для ведения этих дискуссий нужны были обширные знания, поэтому иезуитам разрешалось читать все, что только было написано. В историю Виленский университет вошел своей богатейшей библиотекой. Сегодня здесь хранится 118 инкунабул – колыбельных книг, написанных до 31 декабря 1500 года, запрещенная книга «Теория движения небесных тел» (1547 год), много толкований «Торы» и «Талмуда» и другие раритеты.

Гид делилась с нами: «Приезжают москвичи, издерганные, уставшие, с разговорами о конце света. Я привожу их тогда в этот уголок и приглашаю посмотреть на знаки на обсерватории. Первая планета около солнца – Меркурий. А кружочек с крестиком сверху (внимание!) – это Земля. Апокалипсис лишь призывает «изменить сознание» – видите, как поучительно! Конец света начинается в твоем сердце и в сознании».

Арт-Ужупис

Богемный квартал художников и поэтов вписывается в концепцию романтической прогулки, особенно если вы не лишены чувства юмора.

Доля иронии скрыта в главных заповедях конституции Ужуписа: «Не побеждай. Не защищайся. Не сдавайся».

Вильня, именем которой назван город, – речка хоть и маленькая, но довольно быстротечная. Она резво проносится мимо маленькой фигурки трогательной русалочки, расположенной под мостом. Она так задорно приняла в свои вода крышку от объектива моего фотоаппарата, что я даже не обиделась. Ну или почти...

С открытой веранды кафе Uzupio удобно наблюдать за тенями, бредущими мимо трогательной беззащитной русалочки. Театр теней?

Только здесь можно увидеть колоритные виленские дворики с сохранившейся атмосферой старых времен.

«Укрепи нас в мире!»

Собор Святых Петра и Павла. XVII век, построен по фундации великого гетмана литовского Михала Казимира Паца.

Надпись на фасаде «Regina Pacis Funda Nos In Pace (Королева мира, укрепи нас в мире)» обыгрывает фамилию фундатора.

Более 2000 лепных барельефов из стукко, искусственно созданного камня. Белая глина, алебастр, гипс, мраморная крошка, известь – более 17 компонентов, замешанных на яичных белках...

Из застывшей массы возникла необычайная красота!

Фигуру Христа храму подарили испанцы в XVII веке.

Напротив – аллегория Смерти. Две капеллы по бокам. Мужская часовня, воинская. Печальны лица воинов, расположенных на арках. На плафоне – воин без меча. Идея проста: мужчинам надоело воевать, а человек силен тогда, когда в руках его не меч и не копье, а щит с изображением Христа.

Гид здесь приводит слова святого Августина: «Верить – это значит любить, а любить – это значит верить». Когда ваше сердце переполнено любовью, в нем нет места злу. «Ничего не просите у Бога, просите любви!»

Женская часовня называется королевской. Ведь любая женщина – королева! Быть женщиной – это дар.

Но сколько требований предъявляется женщине миром, людьми, Господом Богом! Она должна быть внимательной, чуткой (королева подает подаяние безногому нищему, возможно, даже бывшему солдату армии Паца), должна обращаться к своему духовному развитию, помнить о Боге (королева сидит у костела), уметь делать все (королева стирает белье), даже взять в руки меч в случае необходимости…

Символ христианства: ладья.

Это намоленный храм, и под его круглым куполом сконцентрирована положительная энергия. Здесь испытываешь необыкновенную легкость, душа словно летит куда-то.

Божий глаз смотрит на нас с купола, как символ вечности.

Алтарь довольно скромный. Казимир Пац умер – и денег не стало. Рыбаки, жившие вдоль реки, собрали средства, за которые поставили фигуры пророков Иеремии и Исайи, Даниила и Ильи.

Один из человеческих грехов, как известно, чревоугодие. В отличие от человека, слон – самое большое животное на земле – никогда не переедает:

Высокая кухня

Кстати, коль уж речь зашла о «хлебе насущном»…

Давайте заглянем в уютное и, на мой взгляд, знаковое местечко. Ресторан «Локис» находится на улице Штиклю. Ориентир – деревянный медведь в подворотне, по-литовски «локис». Здание выстроено вильнюсским купцом еще в XV веке. И декорации в нем практически не менялись. Хотя нет, некоторое время здесь находилась небольшая женская тюрьма. Видимо, это объясняет мое вечное нежелание спускаться вниз, в средневековое подземелье. Но почему-то мои спутники всегда предпочитают направляться именно туда.

Меню здесь вам подадут в том числе и на русском языке, туристы любят это место, и есть за что. Здесь проводят дегустации литовской национальной кухни, различные программы, посвященные кулинарному наследию и праздничным традициям Литвы.

Гуляш из мяса бобра с шампиньонами, колбаски из дичи, суп-пюре из белых грибов, жареный лосось с красной икрой и соусом из вина и укропа в «Локисе» великолепны.

А как можно обойтись без знаменитой настойки «Три девятки»?! Бальзам «Три девятки», как нам рассказали, помогал от ран, употреблялся для пищеварения. Короче, сперва использовался исключительно как лекарство. Врач полка всегда имел при себе бочку этого напитка.

Знаменитые немецкие бальзамы «скопированы» с «девяток» прусскими монахами, приехавшими в Великое княжество Литовское. Попробовали, увидели воздействие на здоровье, узнали рецепт. Вернувшись домой в Пруссию, просто добавили к рецептуре сахар, еще какие-то составляющие и запатентовали как Jägermeister. Сначала признавались, что основа напитка взята на Востоке, но впоследствии эта оговорка исчезла.

Наши кухни похожи: используются свинина, картофель, овощи, творожный сыр. Простые блюда, простая и понятная еда. Но для знати существовала и «высокая кухня», изысканные гастрономические блюда.

Из хроник нам известно, что за неделю на охотах и пирах Витовта Великого съедалось 800 зубров, 1200 оленей, несчитанное количество дикой птицы и выпивалось 1000 бочек пива и меда.

Знаете, как готовилась перепелка по-королевски? Птичка натиралась специями, тмином, чабрецом и закладывалась в дикую птицу: гуся, утку. Та – в маленького олененка, затем –  в кабана, а он в свою очередь – в зубра или быка. Все, натертое пряностями и замаринованное, запекалось на вертеле. Мясо зубра шло солдатам, оленя – гостям ниже рангом, утка – приближенным, а перепелку, пропитанную ароматами и соками, на золотом подносе подавали самому уважаемому гостю, который обычно сидел справа от князя. Чтобы он мог вдохнуть аромат, приносили салфетку – накрыть ею голову.

Теперь вам понятно, как за неделю съедалось 800 зубров?!

За кадром

Калейдоскоп картинок из памяти.

Неимоверная очередь на границе субботним утром. Семь часов томительного ожидания…

…Поиск монет субботним вечером, чтобы оплатить стоянку в паркомате около гостиницы (в воскресенье парковка бесплатна): тщетно прошу в кафе, магазинах и киоске обменять бумажные деньги на металл, пока, наконец, продавец в винном бутике не «отрезвляет»: «Это же Старый город, здесь монеты не в ходу!»

Моя подруга, заявлявшая, что не любит Вильню, после плутания со мной по лабиринту ее улиц, оттаивает: «Знаешь, мне наконец-то открылась душа города!» 

Город сам знает, кого впускать к себе, а кого нет.

Шампанское в запотевшем серебряном ведерке со льдом и божественные марципановые пирожные, ужин в ресторане Brasserie de Verres en Vers с видом на вечерний город. «Ты, как в театре, наблюдай за проходящими мимо и фантазируй!» – обращаюсь к спутнику. Carpe diem – лови момент! Сама я страсть как люблю такие мгновения, когда можно дать волю фантазии!

Viso gero! До свидания, Вильня! И – огромное тебе спасибо.