Благодаря «Красному Бору» я прожил уже десять лет!

Расскажу, как начинался «Красный Бор».

Поначалу, как только организовали охотхозяйство, работы, конечно, хватало. Местными были лишь три наших егеря, все остальные этих лесов практически не знали. А площадь хозяйства в то время, по-моему, была 58 тысяч гектаров, и с ней предстояло интенсивное и быстрое знакомство. Поэтому нам было не до отдыха!

Так получилось, что вначале мы занимались не егерской, а разной черновой работой. Строили лежневки, устанавливали вышки, заборы; мальцы ездили кто на мотоцикле, кто на тракторе, а мы с директором Игорем Александровичем Лутковским делили одну машину на двоих. Кстати, он-то и позвал меня на работу.

Я проводил время в лесу с детства, начал охотиться лет с 11-12. Друзья как-то позвали однажды на охоту, я еще подростком был, а в тот момент надо было что-то по дому делать – я к отцу отпрашиваться: можно? «Ну, ладно, – отвечает, – иди. Ружье знаешь, где – я видел, что ты его брал». Так «официально» для семьи я и стал охотником, принес свою первую добычу – утку, потом были и зайцы, и трофеи крупнее. Думаю, не зря люди говорят, что самые лучшие егеря получаются из бывших браконьеров...

До охотхозяйства я работал крановщиком, сначала строил кирпичный завод, затем его обслуживал. Пока строили, работа казалась интересной, а как ввели в эксплуатацию, то стала скучной и однообразной: и днем, и ночью – отгрузка кирпича. Ночью – из вагонеток на улицу, днем – с улицы на машины. А свое свободное время я по-прежнему проводил в лесу, охотился, занимался волками: искал волчьи выводки, ездил «вабить». Главный аргумент Игоря Лутковского, когда он приглашал меня на работу, звучал соблазнительно: «Здесь ты профессионально будешь заниматься любимым делом!»

Если честно, то мне на тот момент даже размер зарплаты был почти безразличен, так понравилось это предложение – на кирпичном заводе я бы больше не выдержал. А собеседование было таким: приехали домой к Лутковскому я и Николай Николаевич Воробей, поговорили втроем, да и решили все на месте. Поначалу было только немного боязно, что хозяйство частное. Сегодня уже могу признаться вам, как на духу: тогда мне на государственной службе держали место для подстраховки на случай увольнения. И еще, коль уж откровенничать, то я ни единого раза не пожалел, что выбрал эту работу!

А там все было в новинку – новая территория, активное строительство, лес, которого почти не знали. Сначала я изучал его из машины, а потом все здесь исходил своими ногами.

Волками тогда занималась отдельная бригада из Полоцка, но не вабили – «флажили». Меня как водителя прикомандировали к ним. От темна до темна колесили мы тогда по всему охотхозяйству. А я, как самый молодой, волков загонял.

Тогда еще такого не было, что каждый егерь – хозяин только в своем обходе, отвечает лишь за него.

Работали единой командой, жили одной семьей. Собирались каждый день, с утра съезжались на базу, обсуждали задачи – и ехали: строить заборы, вышки и лежневки, закапывать кабеля, зимой выезжали на подкормочные площадки. И уже здесь каждый нес ответственность за свои территории. Людей в нашей команде перебыло немало: кто на пару недель задерживался, кто на месяц, а кто на год – оставались лишь самые преданные делу. Почему? Потому что надо было любить свою работу! А она не из легких. Кто гнался за длинным рублем, не удерживался.

Считаю, что сплоченный коллектив – это огромная заслуга Игоря Александровича. Он умел и людей подобрать, и объединить.

Охотились на уток, добывали лося, кабана, стреляли волка. В основном вначале была загонная охота. Так получилось,  что самый большой трофей лося добыл я, а первого кабана – Лутковский. Я до сих пор прекрасно помню то место.

В хозяйстве не было ни одной наблюдательной вышки, все надо было строить. И солонцы были старинными: в сваленной осине вырублен короб, в который насыпана соль. Уже потом Николай Николаевич привез из-за границы идею сегодняшних солонцов, мне поначалу не верилось, что они будут работать, но оказалось, что зверь этот «запах» чует и находит солонец очень быстро.

Конечно, непревзойденный ас по «вабе» у нас Лутковский! Этот талант, говорят, доступен при наличии хорошего слуха. Сегодня уже и у многих молодых егерей хорошо получается…

А я – что я? Конечно, бывало, что откликались волки и приходили ко мне. И стрелял я их. Но стопроцентной гарантии дать не могу.

Игорь Александрович может вабить не только волка, но и лося. Вроде сперва звучит не очень-то похоже, но как только лось отозвался, то Александрович так умеет повторить, что со стороны и не отличишь, кто есть кто: где «звучит» лось, а где Лутковский! Один в один, точно…

…Если разобраться, то уже десять лет я живу только благодаря Николаю Николаевичу. Так получилось, что когда я серьезно заболел, то шансов в Россонской больнице у меня не было: никак не могли определить, почему же я плохо чувствую себя. Таблетки выписывали. А он отправил меня в Боровляны, договорился об обследовании: и там сначала диагностировали рак желудка, а потом провели операцию.

И коль уж речь зашла о Воробье, то хотелось бы отметить высокие человеческие качества Николая Николаевича. Чаще всего он даже голоса не повысит, а коль получил ты нагоняй, значит, есть за что! Не думаю, что кто-то мог бы за это на него обидеться…

Записала Наталья ПЛЫТКЕВИЧ