Как сделать из фотографии цветка «непредсказуемое воспоминание»

Белорусский фотограф, литератор и график Андрей Антонов живет в Вильнюсе. В сфере его интересов – сосуществование белорусского и литовского искусства, которое так давно притягивает, объединяет, но и заставляет дискутировать арт-сообщества наших стран. С удивлением я узнала, что Андрей занимается альтернативными методами, и даже организовал Ассоциацию аналоговой фотографии в Литве. Но еще большее изумление вызвал тот факт, что его контактные отпечатки по сути – ботаническая иллюстрация, занятие для современного фотографа очень специфическое, со старинной родословной. И как раз подвернулся случай узнать подробности. 

– Андрей, неужели ваши фотографии можно назвать ботанической иллюстрацией?

– Думаю, да, потому что объекты для фотографирования я беру в растительном мире. Сами объекты или их остатки, то, что нахожу под ногами. При том, что, как у городского человека, мои познания в ботанике очень фрагментарны. Но есть детское очарование цветами, растениями… Я их фиксирую, и эта документация – своего рода дневник на фотобумаге.

– А что насчет технологии?

– Это контактная печать, то есть я прикладываю засохший цветок или сорванный, или что-то прозрачное, например, срез фрукта, на фоточувствительную поверхность бумаги.

Занимаюсь этим уже давно, потому что это можно делать каждый день, не отвлекаясь от работы. Большого количества предметов не требуется: один цветок можно печатать день за днем, он подсыхает, отваливаются какие-то части, ты наблюдаешь самые незначительные детали, все эти изменения… В прямом смысле это деконструкция.

Кому-то надо постоянно двигаться, а для меня – как раз подходящее занятие.

– С одной стороны, еще одна интерпретация темы повседневности, с другой – самоуглубление, сродни медитации. Но в конце концов мы в который раз возвращаемся к вопросу, что такое фотография. Я правильно понимаю, что для вас это – обращение к факту?

– К памяти. В первую очередь. Мне приятно чувствовать преимущество работы в масштабе «один к одному». Очень редко бывает, что объект или событие снимается в пропорции один к одному, это непосредственное, зафиксированное отражение.

Но иногда, например, у овощей, идут соки свежего растения, и они сами вступают в контакт с эмульсией фотобумаги. Начинаются неожиданные для меня процессы. А ведь фотографы любят контролировать все моменты… Мне очень повезло, что я перестал переживать по этому поводу. В моем случае это непредсказуемое воспоминание о ситуации, оно уходит совсем в другую сторону… Подкладываете бумагу в копировальную рамку, и получается что-то близкое к фотограмме. Иногда несколько дней она может лежать, на длинной выдержке.

Фотография Тальбота – калотипия – начиналась с репродуцирования гербариев, это было одним из способов тиражирования.

Английский физик и химик Уильям Тальбот открыл способ фотографирования и печати как процесс перевода негативного изображения в позитивное. Патент зарегистрирован в 1841 году.

Сейчас это ушло, потому что калотипия не может так эффектно, как акварель или гуашь, показать все нюансы ботанической фактуры.

Так что если контактные отпечатки в целом – возвращение к истокам фотографии, то для меня это один из способов вернуться в какой-то момент жизни. Оглянуться назад, хотя и без сантиментов.

– Мне всегда было интересно: что человек может сказать через предмет? Не языком танца, музыки или архитектуры, а языком предмета – в данной практике, через фотографирование растения.

– В моем случае можно сказать о мимолетности времени.

– Значит, все-таки не чистая декоративность! Какая-то концепция тут есть.

– Знаете, любой иллюстратор сейчас делает что-то концептуальное: в мире, где есть столько супертехнологий, столько достижений, нужно объяснять, почему ты ловишь эту краску, эту линию…

– … и случайный лепесток цветка на случайном пороге. Я – свидетель!

– А я – человек, который ищет. Для меня это способ найти свое место в мире, в пространстве. Хотя звучит, наверное, пафосно.

– Как человек, работающий с галереями, с арт-студиями, скажите: это кому-нибудь нужно?

– Люди, которые связаны с современным искусством, скажут вам, что многое сейчас «не нужно», но вот цветы – да, интересны.

Я живу в такой среде, где растительный мир скромен, если не брать офисные растения, конечно.

На арт-рынке живописцам сейчас трудно найти свою нишу, и дело даже не в цене. Им нужны большие площади. Хотя есть коллекционеры, и есть эти большие пространства, но в целом экспонировать значимые живописные полотна тяжело. Так что размер становится очень важным критерием. А отпечатки «один к одному» хороши в небольших помещениях, где люди, собственно, и работают, и живут.

Для современного фотографа – это его личное решение, оно продумано, у автора есть свои резоны. Для исторических кадров – мы это можем видеть на выставке – не всегда есть технические возможности сделать со старого негатива большие фотографии. Изображения «расплываются», это нехорошо, и это всегда видно.

Мы получили доступ не только к увеличению, но и к бесконечной репродукции – сколько будет бумаги, столько с одного файла можно сделать абсолютно идентичных картинок. Но когда ты делаешь вещи в одном экземпляре, они не тиражируются и не всегда получаются, здесь совсем другое. Фотограф – это не завод.

Я помню все обстоятельства каждой съемки, хотя не ограничиваю себя личными переживаниями. Например, такая история: мы помогали разбирать вещи в одном старом виленском доме – там с конца XIX века жили четыре поколения семьи. И среди документов на чердаке нашли гербарий, который делала мама нашей знакомой до войны. Она училась в Виленском университете. Я хотел бы сделать копию этого гербария, чтобы как-то сохранить его. Это в общем другое, это не мое, но история – душевная, и я это сделаю.

Так что я себя искусственно не подгоняю, но и не ограничиваю.