Прах и пыль

В Непале понимаешь: все сиюминутно, все – прах и пыль…

Катманду, как в тогу, укутан в облако смога, и человек в респираторе здесь никого не удивляет. Вездесущие пыль и дым способны вызвать обострение ОРЗ, так называемый «кашель Катманду». То и дело хочется протереть очки или глаза…

Это совершенно сумасшедший город с хаотичным трафиком. Мотоциклы, велосипеды, автобусы, рикши, телеги, автомобили…

Мы добирались из туристического района Тамель к ступе Боданадх на такси за четыре доллара, вдвое сбив цену (скорее всего от нечего делать! Ведь верно подмечено: торговаться легче легкого, если желание иметь вещь не очень сильное). В конце поездки по городу я была готова приплатить таксисту как минимум еще столько же, совершенно обалдев от «движухи». Особо впечатлила работа регулировщика, который жестами подзывал к себе мотоциклистов, готовых резко рвануть с места по первому же сигналу, пока неразворотливые авто только переключают передачу. Это нечто, скажу я вам!

В стране напряженка с электроэнергией: лови момент, чтобы зарядить технику –  напряжение в сети пропадает по нескольку раз в день. Лишь дорогие отели поддерживают его с помощью электрогенераторов. Dungkar Guest House, где остановились мы, к таким не относился. Но для своей цены – десять долларов –  комнатки отличались чистотой и аккуратностью, наличием одноразовых тапочек и даже электрочайника с чашками. Особенно выдающимся было расположение гестхауза: практически на территории ступы Боданадх – прекрасное место для желающих обрести просветление. Здесь находится множество различных монастырей, здесь удивительная энергетика и атмосфера.

Как-то утром, встав вместе с первыми лучами солнца, мы пошли побродить возле ступы в поисках интересных кадров. Не хочу проводить параллели, но в итоге получилось практически как у Пушкина: «Сбились мы. Что делать нам!» Какая-то сила водила и водила вокруг Боданадх. После службы ворота монастыря, через которые мы прошли, закрылись – и ориентир исчез. Волей-неволей, мы сделали пару кругов вокруг ступы, как вполне сознательно в это время делали верующие (на санскрите это называется парикрама), отдали дань святому месту – и только тогда нужный поворот отыскался.

Городом мастеров называют Бхактапур, бывшую могучую и влиятельную столицу непальского королевства. Само место расположения – на главном торговом пути между Тибетом и Индией – способствовало процветанию города. Те далекие времена оставили в Бхактапуре богатые шедевры архитектуры и скульптуры, а ремесло и художественный промысел, передававшиеся из поколения в поколение, процветают здесь и сегодня.

В старой части города, на средневековых улицах, движение транспорта перекрыто, это истинный музей под открытым небом. Вход сюда недешев: иностранцу надо выложить 30 «зеленых». Эти деньги, как нам объяснили, идут на нужды местного муниципалитета.

Храм Ньятапола (в переводе «пятиэтажный») – один из самых высоких в Непале.

А здесь работают гончары. Прямо на площади разложены для просушки свежевылепленные изделия. После обжига их потом продают в лавочках города.

Здесь вы словно переноситесь на много веков назад: женщины занимаются рукоделием, росписью по ткани – танка, ткут ковры, мужчины лепят горшки, столярничают, создают эксклюзивные ювелирные украшения, торгуют, готовят еду и свой особый вид йогурта.

Городок небольшой, но в хитросплетении его улочек и переулков нетрудно заплутать: но не зря же на входе вместе с билетом вам выдали карту!

В 1979 году Бхактапур с его уникальными храмами и улочками мастеров по праву был включен в Список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.

…Главный индуистский храм в Непале и один из самых почитаемых шиваистских храмов в мире – это Пашупатинатх. Храмовый комплекс расположен вдоль реки Багмати, на берегу которой, как на Ганге в индийском городе Варанаси, проходят постоянные обряды кремации. Как в Индии, здесь также имеются гхаты, где горят погребальные костры, остатки которых сбрасываются в реку, уже изрядно обмелевшую от таких «сбросов». По реке бродят детишки и взрослые в поисках среди глины и ила не сгоревших ценностей.

В отличие от Варанаси съемка здесь не запрещена, вопрос только в профессиональной этике. Наблюдать и фиксировать чужое горе сможет не всякий.

Говорят, индуисты не так убиваются над покойником, для них смерть – лишь переход в другое состояние, перерождение, ступенька сансары. Но то, что я видела, опровергало все мои предыдущие теоретические знания. Над телом пожилого мужчины совсем по-славянски рыдала молодая женщина, мне даже казалось, что я понимаю ее причитания: «на кого ж ты нас покинул?!» Сергей, увидев, как я побледнела, отправил меня «погулять» по территории храма, а сам остался снимать. Потом он признается, что данная картина даже из него вышибла слезу. Словно черная птица горя задела своим крылом. 

Тело омывают, лицо поливают водой из реки – это последнее купание.

Последовательность обряда четко зафиксирована, служители выполняют все практически механически.

На западном берегу Багмати расположен дом престарелых, в организации которого, говорят, принимала участие мать Тереза. Его так и называют – дом ожидающих смерти. Здесь, как и в Варанаси, находятся старики. Иногда они ночуют прямо на ступеньках храма.

В большом старинном парке с древними храмами резво прыгают стаи обезьян: они здесь ощущают себя на правах хозяев.

Пашупати – одно из воплощений Шивы – бог животного царства.

Похожи, не правда ли? Слово человек на непали звучит «нар», обезьяна – «банар», что означает «почти человек».

Пещеры отшельников-садху находятся выше реки, по утрам «холи мены», как они сами называют себя, – «святые мужи» – наводят красоту, подобно кинозвездам, «рисуют» лицо: неудивительно – они ведь им «работают».

За щелчок затвором фотоаппарата, будь добр, заплати! Ко мне подошел такой парень и с просьбой поменять деньги протянул российскую тысячу. «Прости, друг, это валюта не моей страны», – вежливо отказалась я.

Все сиюминутно, все – прах и пыль…