Знаменитые охотники: Александр Булатович

Хотя Александр Булатович родился в Орле, детство провел в Харьковской губернии, а среди его предков были татары, грузины, французы, русские, его с полным основанием можно считать белорусом. Ведь отец, генерал-майор Ксаверий Викентьевич Булатович, происходил из потомственных дворян Гродненской губернии. Учился Александр в Санкт-Петербурге в Александровском лицее и окончил его с отличием. После недолгой службы по гражданскому ведомству он стал военным — вольноопределяющимся лейб-гвардии Гусарского полка. Вскоре получил первый офицерский чин — корнета.

Сразу заметим, охотился гусар не где-нибудь на Маркизовой луже на уток, а в Африке — на слонов. В малоизвестный европейцам далекий край судьба забросила Александра Ксаверьевича совсем молодым человеком. Блестящего офицера лейб-гвардейского гусарского полка в 1896 году прикомандировали к миссии Красного Креста, направленной в Эфиопию, которую тогда называли Абиссинией. И с этого момента Александр Булатович превратился в путешественника, исследователя, охотника.

Не будем сильно вникать в хитросплетения мировой политики в этом отдаленном районе, но стоит обратить внимание, что Россия практически не имела там никаких интересов, за исключением оказания моральной и политической поддержки народу, который тоже исповедовал православие. Кстати, тогда на Черном континенте практически только эта страна оставалась независимой — потому-то многие европейские государства, обремененные уже соседними землями, видели в ней лакомый кусок. В этой обстановке император Эфиопии Менелик II, наверное, неслучайно доверился представителю далекой империи и сделал его своим советником по многим вопросам. Разумеется, этому способствовали и личные качества молодого русского офицера.

Вместе с эфиопским императором и его войсками Булатович совершил путешествие в самое сердце малоизведанного континента. Он первым из европейцев пересек таинственную страну Каффу и «стер» с карты Африки большое белое пятно. Их становилось все меньше к началу ХХ столетия — работа для первопроходцев заканчивалась на глазах.

Его книга «С войсками Менелика II» фактически представляет собой походный дневник, в который он каждый день заносил свои наблюдения и впечатления. Такой жанр литературы отличается исключительной достоверностью.

Александру Булатовичу было что записывать в свой дневник. Ведь в то время он наблюдал за стадами зебр и антилоп, которые почти не обращали внимания на людей. Зато и претерпеть ему пришлось немало. Достаточно сказать, что Булатович не раз мог погибнуть от копья туземца, бивней слона или тропических болезней. Ко всему прочему, постоянно не  хватало самого необходимого продовольствия — питаться в походе приходилось очень скудно, зачастую выручала только охота.

В то же время охотиться удавалось далеко не всегда — большие переходы отнимали время и силы. В один из таких дней сделали исключение. Главнокомандующему эфиопской армии очень хотелось добыть жирафа, а стадо этих животных оказалось невдалеке. Участвовал в охоте и Булатович. Вряд ли где еще можно прочесть сообщение очевидца погони за жирафом.

«Я на своей чудной мулихе скоро догнал одного большого жирафа и поскакал рядом с ним. Очень хотелось мне рубнуть шашкой по его длинной тонкой шее, но проклятый мул ни за что не хотел приблизиться к страшному, невиданному зверю, и я, наконец, положил жирафа несколькими выстрелами из револьвера Маузера и, отрубив ему хвост в виде трофея, поспешил вернуться к проходившему уже довольно далеко в стороне от меня отряду».

Наверное, несколько легкомысленно вел себя охотник, но его излишнюю горячность легко оправдать молодостью. Немного позднее Булатович со своими солдатами и местными жителями поступил так же опрометчиво, отправившись за слонами с неподходящим оружием — трехлинейкой. В густом лесу он стал стрелять по слону и в конце концов свалил его. Чтобы сфотографировать уникальную добычу, он отправил человека за фотоаппаратом, отдав ему для самообороны свою винтовку…

Через несколько минут к одинокому и безоружному офицеру возвратилось стадо. Один раненый слон учуял человека, пошел на него и остановился шагах в пяти. На всю жизнь запомнились Булатовичу эти долгие секунды, когда он стоял с глазу на глаз с разъяренным зверем, не надеясь на спасение. Но почему-то слон повернул и скрылся. Это чудо верующий человек объяснил исключительно лишь промыслом Божьим.

Не этот ли случай стал одной из весомых капель, которая переполнила чашу его жизненного опыта и круто перевернула мировоззрение офицера? Через несколько лет он навсегда распрощался с вольной, насыщенной событиями жизнью — ушел в монастырь.

Несоответствие оружия предполагаемой добыче легко объяснить неопытностью охотника. В то время даже специалисты еще недостаточно хорошо разбирались в останавливающем действии пуль разных образцов и калибров и нередко приписывали чудесные свойства выстрелу оболочечной пулей из винтовки Мосина калибра 7,62 мм. Правда, профессиональные охотники на слонов уже тогда палили по ним не иначе как из штуцера 600 (15,2 мм), а то и 700 (17,8 мм) калибров.

Знал о таких ружьях и Булатович. Раньше он принимал участие в массовой охоте, больше напоминающей сражение, в котором добыл трех слонов. У него было слоновое ружье Гра четвертого калибра, но и тогда он предпочел трехлинейку.

«Я исследовал, между прочим, раны, нанесенные трехлинейной винтовкой; она оказала замечательное действие. Всех моих слонов я убил ею, а одного — так одной пулей в голову».

Тогда на слонов одновременно вышла тысяча человек, вооруженных преимущественно копьями, в том числе и тяжелыми — «громадными пятиаршинными копьями с громадными наконечниками и аршинными лезвиями».

«Это копье называется джамби; его бросают с верхушки большого дерева, когда слон под ним проходит. Сила  падения копья так велика, что иногда оно пронзает слона насквозь; большею частью бывает достаточно одного такого копья, чтобы повалить слона».

Довелось Булатовичу поохотиться и на львов, впрочем, безуспешно. После того как хищники утащили из лагеря нескольких ослов и даже женщину, он по всем правилам устроил засидку на дереве возле привязанного козленка. Львы не пришли.

Не добыл он и носорога, который «неожиданно бросился из кустов на самую середину нашей походной колонны, и, убив одного мула (причем сидевший на нем абиссинец спасся каким-то чудом), скрылся в противоположных кустах». Зато антилоп он добывал не раз, будучи хорошим стрелком.

Талантливость, широкий кругозор, а главное — увлеченность и трудолюбие помогли Александру Булатовичу изучить местные языки и накапливать самую разнообразную информацию о чужой земле и ее обитателях. Когда времена ученых-энциклопедистов были уже позади, ему приходилось в своих путешествиях быть военным, этнографом, топографом, зоологом, геологом, врачом…

Надо отметить, что за личную храбрость и помощь в походах  Менелик II наградил своего советника высшей наградой — золотой саблей и щитом.

После пострига дальнейшая жизнь этого замечательного человека уже не отмечена яркими событиями. Можно лишь выразить сожаление по поводу его трагической гибели в расцвете сил.

 

Александр ПИСКУНОВ, «Белорусская лесная газета»