Дуб – символ Вилейского водохранилища

Красота Вилейского водохранилища много раз воспевалась в рассказах, фотоисториях.  Удивительно даже, что рукотворный водоем – пусть и самый большой в Беларуси, стал таким притягательным местом для посещения.

И особое, на мой взгляд, по красоте место – так называемый высокий берег рядом с деревней Сосенкой.

Когда-то река Вилия струила свои воды вдоль этого берега, и стоял на этом берегу дуб – величественный и могучий. Долго он рос, раздаваясь вширь и ввысь, лет 200, пожалуй. А потом внешние причины засушили это могучее дерево – не любит дуб стоять по колено в воде – именно заполнение водохранилища и погубило это прекрасное дерево.  Но и неживое, оно продолжало радовать и удивлять всех пришедших к нему наблюдателей. Вода залила его корни почти 40 лет назад.

Познакомился я с этим дубом практически одновременно со знакомством с Вилейским – в 2005 году. Зимняя рыбалка: во льду стоит какое-то большое дерево – не очень меня впечатлило это первое знакомство.

Невнятное знакомство – невнятные и впечатления, и снимки… Меня тогда больше поразила структура, суки и дупла этого некогда могучего великана, чем его цельность и мощь. Ствол уже изрядно поврежден невзгодами, а основание подточено ежегодными ледоходами. Что-то невзрачное и совсем неубедительное, подумалось мне тогда…

Бывает, знакомясь с человеком, не знаешь, что через какое-то время он станет твоим сердечным другом. Первая встреча всегда глазами, а не головой и сердцем.

Именно так произошло и мое знакомство с этим исполином, символом водохранилища. «Химия» возникла потом – для этого всегда необходимы новые встречи. А чтобы встретиться, я должен был навестить дуб – ведь он не может сам добраться ко мне.  Да и кто я ему?

Так и стал навещать дуб при первой возможности. Не каждый раз это было при посещении Вилейского – не хотелось лишний раз докучать старику.

Водохранилище – не естественный водоем со своими разливами и естественными обмелениями, уровень воды регулируется человеком. И именно поэтому большую часть дуб находился по колено – наше, человеческое – в воде. Потрогать, обнять его можно было лишь зимой, подойдя к нему по льду, либо осенью, когда воду из водохранилища спускают и дерево, как и в молодости, просто стоит на берегу.

И каждая наша встреча сопровождалась мыслью: а каким бы ты был, дуб, если бы не возникла необходимость у людей построить водоем? В нескольких десятках метров течет знакомая с детства Вилия, ежегодные заботы – весной расправить листья, за лето нарастить ствол и ветки, к осени насыпать на землю желудей и бережно прикрыть их опавшей золотой листвой, а зимой, как и прежде, ждать весны, наблюдая за суетой животных и людей у своего подножия…

 Дуб не попал в зону затопления при строительстве водохранилища – это и спасло его, его остов, его ствол, законсервированный на долгие годы. Многих его собратьев, растущих на берегах Вилии в изобилии, ждала другая участь. Они были просто вырезаны и сожжены напалмом – сырое дерево плохо горит. Пни, открывающиеся при низкой воде, – мемориал того самого реликтового дубового бора, и угли от сожжения этого леса можно видеть до сих пор.

А наш дуб – к счастью или несчастью, избежал участи своих собратьев. Время, ветер, вода – все пытались как можно быстрей сокрушить этого великана, но он долгие годы успешно противостоял их набегам. Вначале мелкие веточки покинули дерево, потом понемногу исчезла с него вся кора – не в один год это произошло. Вот понемногу и сформировался тот, всем нам хорошо известный и дорогой взору силуэт дуба, лишь с каждым годом он постепенно терял еще несколько своих некогда могучих ветвей.

Стоит дуб – хороший, роскошный объект и для наблюдений, и для фотографирования. Множество фотографов наслаждались этим великолепным деревом, и рыболовы, привязывая свои лодки к дубу, наверняка были неравнодушны к его величию. И счастье большое – унести его с собой, как цветок, пусть даже краснокнижный, невозможно – он принадлежит всем, он радует всех, он вселяет надежду всем, кто его видит.

Прекрасен дуб в любую пору года – вот он в конце зимы стоит, окруженный не растаявшим пока льдом, и робкие весенние лучи солнца подсвечивают и его, и уже хрупкий лед. Скоро начнется ледоход и наступит самое сложное время для дерева – острые льдины, гонимые ветром, подрезают и крошат его хрупкую уже древесину.

Наступает весна, и весенний разлив заливает все берега, большая вода отодвигает дуб очень далеко от суши. Волны омывают ствол уже высоко, плещутся вокруг него…

Летом дуб с любопытством рассматривает пышную зелень деревьев, растущих на берегу – для него все это давно в прошлом. А деревья растут так же, как мог бы расти и он, – зеленеть листвой, давать приют птичьим гнездам, да и просто жить, как жили его предки. Много туристов и рыболовов практически каждый день здесь – и большинству из них этот дуб как родной, без него невозможно представить это знакомое и близкое за многие годы место.

Осень иногда бывала некоторой передышкой дубу – вода вдруг отступала, и он вновь, как и при жизни, оказывался полностью на суше. Но редко бывало так – чаще приходилось стоять в воде.

А как красив дуб осенью! И утренний туман, скрывающий все вокруг, не прятал его, и золото осенней листвы как будто специально обрамляло этот символ в великолепную рамку. А рассветы и закаты, проведенные рядом с этим гигантом, незабываемы. Его силуэт очень фотографичен, и, уверен, много фотографов вдохновлялись его необычайностью и красотой.

Много фантазий вызывал у меня этот дуб всегда – фантазии были строгие и суровые, но во многом жизнеутверждающие. Погибшее, но не сломленное дерево других эмоций, пожалуй, вызывать не может.

А почему я вдруг вспомнил дуб этот? «Приготовьтесь, сейчас будет грустно», – как в песне Высоцкого. А дуба уже нет… Исчез один из символов Вилейского водохранилища. Грустно.