Налибокская пуща: неразработанный миф

Мировая премьера голливудского фильма «Вызов» с Д. Крэйгом  в главной роли о драматической и противоречивой истории партизанского отряда братьев Бельских, который в Налибокской пуще в войну спас жизни 1200 евреям, беглецам из близлежащих белорусских городов и местечек, -- состоялась в январе 2009 г. Фильм заставляет задуматься, насколько хорошо мы знаем и используем свои собственные бренды. Несмотря на всю трагичность описанных в нем (не говоря уж об оставшихся за кадром) событий, «Вызов» привлекает внимание мира к нашей стране. Пусть и в контексте военного лихолетья, представляя Беларусь опасной и «дикой», но все же загадочной, а значит -- привлекательной. Вот только запомнит ли пресыщенный ум западного зрителя несколько раз мелькнувшее в кадре название -- Налибокская пуща? Беловежской пуще с ее зубрами и Вискулями повезло больше: ее знают, хотя, в основном, в составе бывшего СССР, где он и был «похоронен». А вот ее более скромная «сестра» остается пока в тени. И это совершенно несправедливо! Ведь при бережном и настойчивом культивировании образа слава Налибок может прогреметь на весь мир, сравнившись с каким-нибудь Шервудским лесом! Налибоки -- это целая «страна в стране»: по площади почти половина, например, Ливана или Кувейта, по своеобразию природы и богатству мифов и историко-культурных образов сильно отличающаяся от остальной Беларуси.

Наши Татры, наш Урал Налибокская пуща -- самый большой лесной массив в Беларуси и, наверное, во всей Восточной Европе. Сохранение такого громадного леса рядом с густонаселенными районами страны объясняется чрезвычайно неурожайными почвами, столетиями делавшими земледелие экономически невыгодным. Попытки раскорчевать лес под пашню, в отличие от левобережья Немана, совершенно не окупались. Поэтому специализацией региона еще с XV в. стали лесозаготовка, ремесла, добыча и переработка полезных ископаемых (болотной железной руды, глины, кварцевого песка и т.д.). Постепенно из мелких кустарных рудней, кузниц, буд, гут, гончарных мастерских возникали крупные промышленные предприятия, расцвет которых пришелся на вторую половину XVIII -- первую половину XIX вв. Основание многих из них связано с именем знаменитой предпринимательницы и меценатки Ганны Радзивилл из Сангушек: Налибокской стекольной гуты (самой известной в Речи Посполитой), Сверженского фаянсового завода, керамических промыслов в Ракове (а косвенно и в конкуровавшем с ним Ивенце).

Лесные и кустарные промыслы, ремесла и зарождающаяся промышленность сформировали уникальный для Беларуси характер региона, который, с поправкой на масштаб, можно сравнить с российским Уралом или немецкими Рудными Горами. Например, на Налибокском «металургическом комбинате» (Рудня-Клетище) в 1850-х гг. работали больше 200 рабочих, 3 доменные печи, 8 пудлинговых печей, 1 прокатный стан, 4 литейни. Такой же масштаб имел и металлургический завод Хрептовичей в Вишневе, также работавший на болотной руде. Экономика края пришла в упадок в последней трети XIX в., когда местная промышленность проиграла конкуренцию новой индустрии Донбасса, Урала и российских столиц. Жаль, что даже образное, культурное осмысление традиций региона пока не стало частью нашего национального сознания, над которым все еще господствует стереотип «пана сохи и косы». Промышленные занятия белорусов связываются прежде всего с форсированной индустриализацией Восточной Беларуси после II Мировой войны, а образ своего, исконного ремесленника или промышленника в искусстве и научно-популярной литературе отсутствует. И несправедливо.

Надежный рубеж Литвы Не меньшую роль, также до сих пор неосознанную, сыграл Налибокский край в военной и политической истории Беларуси и Литвы. По южному и восточному краю пущи, некогда еще более обширной, чем сегодня, с давних времен проходила граница Литвы с Русью. Такие пограничные крепости как Минск и Заславль возникли тысячу лет назад на краю этого Великого Леса, населенного язычниками-литовцами, полного реальных и воображаемых опасностей. В середине XIV в. неудачей закончились несколько попыток Золотой Орды и Галицко-Волынского княжества преодолеть пущу с юга и подчинить себе только что возникшее Великое княжество Литовское. Бескрайняя лесная чаща, пересеченная реками и болотами, стала для степных кочевников непреодолимой преградой и буквально спасла молодое государство от гибели. Устные легенды о битвах под Койдановом и Могильном до сих пор сохранились в народной памяти. Географические названия и фамилии в пуще и сегодня во многом сохраняют балтский характер. Например, название Ивенец паходит от литовского gyventi -- «жить», а Першаи -- от  perša -- «родниковое в болоте», «полынья во льду».

Литовскоязычные поселения попадались в лесной глуши еще в начале XIX в., но уже в середине XIX в. весь край был уже сплошь белорусскоязычным. Старшее поколение по сей день говорит на чистом белорусском языке, неслучайно и начало новобелорусской литературной традиции связано с именем Винцента Дунина-Марцинкевича, который большую часть жизни (1840--1884) провел в дер. Люцинка. Если заглянуть еще дальше в глубь веков, то первый человек, сознательно назвавший себя в конце XVI в. белорусом -- Соломон Рысинский, -- прожил большую часть жизни в Любче, лежащей на западном краю пущи. (Жаль, что там нет ему памятника!) Единственным католическим ксендзом, многие послевоенные десятилетия служившим по-белорусски, был отец Владислав Чернявский из Вишнево. А еще из пущи родом Феликс Дзержинский, основатель грозной ВЧК, и многие герои католического сопротивления нацистским оккупантам в 1940-х. Вот такой «тектонический разлом» на стыке двух некогда грозных «стихий» -- Руси и Литвы.

Налибокская кунсткамера К большому сожалению, пуща не является заповедником или национальным парком. На территории 830 км² функционирует охотничий заказник, и создается впечатление, что   охотничье лобби сознательно не хочет связывать себя природоохранными обязательствами, чтобы иметь возможность охотиться всласть. Небольшие заповедники были созданы здесь в годы 2-й Речи Посполитой, но были упразднены Советской властью: в районе озера Кромань -- в 1939 г., а Вяловский заповедник недалеко от Ивенца -- в 1951 г.  Несмотря на это, налибокская флора  остается необычайно разнообразной. В ней насчитывается 820 только высших видов растений, по их числу она богаче флоры Березинского и Припятского заповедников Беларуси. Почти четверть растений -- лекарственные, многие виды занесены в Красную книгу: арника горная, лунник оживающий… Да и вообще всяческих чудес -- и природных, и рукотворных, и воображаемых -- в пуще не счесть! Озеро Кромань (родина кроманьонцев, как шутят остряки), знаменитый налибокский самогон, Лавришевский монастырь -- по преданию, основанный великим князем литовским Войшелком в середине XIII в. на левом берегу Немана, но оказавшийся на правом, когда коварная река внезапно изменила русло. А о старых пущанских костелах, например в Деревной, рассказывают, что строить их помогали... дрессированные медведи. Якобы на спину им привязывали корзины с камнями или кирпичом, и они трудолюбиво таскали их каменщикам по лесам на высокие башни. Кстати, и тот медведь из «Пана Тадеуша», который чуть не загрыз Тадеуша и Графа, пришел именно из Налибокской (у Мицкевича -- Занеманской) пущи. А еще один из неформальных символов края -- лев, некогда украшавший герб владельцев Ивенца Сологубов и являвшийся популярным мотивом раковско-ивенецкой керамики.  В общем, посетите местные музеи -- краеведческий в Ивенце, Ф.Дзержинского в Дзержинове, частный музей Ф. Янушкевича в Ракове, представляющий утраченный мир довоенных ремесленников, лавочников и контрабандистов.

Ад и «Иерусалим» в пуще Самая трагическая страница истории края – II Мировая война. Тогда пуща дала пристанище более чем 20 тысячам партизан разной политической принадлежности, прежде всего советским, но также и подпольной Армии Краёвой (АК), и еврейским партизанским отрядам Бельских, Зорина и др., подчинявшимся советскому командованию. Стала она спасением и для тысяч беглецов из гетто Барановичей, Новогрудка, Минска, Мира. Пуща имела развитую военную «инфраструктуру», включая стационарные аэродромы. Отношения между партизанами различной национальной и политической принадлежности были, мягко говоря, непростыми, да и местным жителям было крайне сложно лавировать между столь различными политическими идеалами. К тому же всю эту ораву вооруженных людей нужно было еще и кормить! Несмотря на всю жестокость и педантичность нацистов, на их многократное преимущество, покорить пущу им так и не удалось. И это заслуга не только традиционных партизан, раскрученных тотальной советской пропагандой, но и партизан еврейских, а также героев-легионеров АК, прославившихся отчаянно дерзким Ивенецким восстанием в июне 1943 г., на несколько дней освободившим город от нацистского гнета, но навлекшим на пущу безжалостные репрессии мстительных «арийцев». Сюжет, перекликающийся с фильмом «Город мастеров»...

Кстати, из пущи и окрестностей происходят не только братья Бельские, но и многие другие известные евреи. Так что можно говорить о настоящем феномене «лесных евреев», внесших вклад в национальное возрождение еврейского народа. Философ Соломон Маймон, основатель всемирного ортодоксального движения Agudath Israe, Ицхак ХаЛеви Рабинович (1847, Ивенец, -- 1914, Гамбург), прародитель и многолетний президент Всемирного еврейского конгресса Наум Гольдман (1880--1949), ортодоксальный раввин и лидер религиозного сионистского движения  Mizrachi Меир Бар-Илан и, наконец, нынешний президент Израиля Шимон Перес (род. в Вишневе в 1923 г.) -- все родом из нашего Великого Леса. Всемирно известным центром религиозного образования была основанная в 1803 г. Воложинская иешива. С пущей связано и начало деятельности монаха-кармелита Даниэля Штайна, который получил широкую известность в русскоязычном мире благодаря роману Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик» (2006).

Да и действие культового романа советских времен «В августе 44-го» («Момент истины») Владимира Богомолова также начинается в Налибокской пуще. Жаль, что и западные и советские книги и фильмы о пуще не воспринимают ее как масштабное и многогранное культурное явление, выхватывая из ее долгой и сложной истории только какой-то один аспект.

Что-то меняется Осмысление легендарной “caги” Налибокского края должно стать делом того народа, который ее населяет... И не только осмысление, но и повторное «освоение», теперь уже туристическое, культурное. Памятники, велотрассы, отели... Как все это необходимо -- не столько западному, сколько -- прежде всего -- белорусскому туристу.

Кое-что в пуще начало меняться к лучшему в последние годы. Появились зимние вольеры с зубрами (скоро к ним добавятся благородные олени) -- часть детской программы с посещением резиденции Деда Мороза, построенной здесь в прошлом году. Правда, если в каждой пуще страны вскоре будет своя резиденция Деда Мороза, не обесценится ли сама идея? Ведь все равно им не превзойти ни Деда Мороза из Великого Устюга, ни лапландского Санту.

Пытается стать центром региональных фестивалей издавна ремесленнический Ивенец. Нужно бы возродить раковско-ивенецкую керамику, особенно мелкую пластику, ведь нынешние громоздкие ивенецкие кашпо вряд ли годятся на сувениры. А пока турист не может увезти с собой на память забавных ивенецких львов, которых не выпускают уж лет, наверное, 80. Или вставленный в какую-нибудь оправу кусочек голубоватой «дзындры» -- шлака давно закрывшегося металлургического завода. Хотелось бы иметь возможность посетить действующие в бывших пущанских зданиях предприятия -- Рудню или Буду, или восстановленный для современных посетителей партизанский лагерь Второй мировой… Да и вообще, военно-исторического туризма в пуще как такового нет! Путеводитель по пуще последний раз издавали больше 20 лет назад, в советские годы, когда о большинстве людей и событий, упомянутых выше, говорить можно было разве что шепотом. А нового нет и не предвидится. В Деревной есть хорошая травяная аптека, но, наверное, она тоже могла бы быть частью чего-то большего -- например, фитотуристического маршрута, раз уж пуща так славится разнообразием своей флоры. И нужно много сделать, чтобы продвинуть ностальгический туризм, польский и еврейский. Ведь, по большому счету, как бы много ни вкладывать в пущанскую туриндустрию, среднестатистическому англосаксу все это вряд ли будет интересно. А вот россиянину, израильтянину, поляку, литовцу, ну и нашему соотечественнику, конечно же, при соответствующей целенаправленной работе по привлечению, -- вполне может быть. P.S. Наша усадьба (http://lucynka.org/) пытается продвигать край в целом как маршрут выходного дня. Усадебный дом, восстановленный в стиле классического деревянного шляхетского dworka, -- своеобразный туннель времени, который дает самую простую возможность попасть в XIХ век, романтический, полный надежд и еще не омраченный издержками технического прогресса. В интерьере, меню и репертуаре наших музыкально-танцевальных вечеринок мы стараемся быть последовательными, выдерживая эту игру в XIХ век. Так что если хотите увидеть пущу нашими глазами -- милости просим.

О проблемах регионального туризма читайте здесь.